Я хочу тебя рисовать, взяла бы карандаш и белый лист и нарисовала тебя. Нарисовала каждую твою черточку, морщинку. И носила бы этот рисунок всегда с собой, около сердца, чтобы оно всегда видело тебя перед собой, чтобы ему было легче переносить долгие разлуки с тобой.
Если бы я умела писать стихи, то описала в них тебя - твои немного грустные глаза, твои русые волосы, твои губы, который я так люблю целовать. И еще твой голос, который я не смогу спутать ни с каким другим. Ведь ты знаешь, бывают голоса похожие друг на друга, не запоминающиеся, скучные. Но твой голос мягкий, вкусный и когда я его слышу, мне хочется закрыть глаза и прижаться к твоей груди. И я носила бы эти стихи в своем блокноте, в который записываю все свои будничные дела. Я бы писала их на каждой страничке, чтобы каждый день был наполнен тобой, чтобы будничность захлебывалась в чистых словах о тебе.
Если бы я умела писать музыку, то она бы впитала всего тебя в свои ритмы. Она была бы такая же волнующая, как и твой запах, такая же сладкая и головокружительная, как твои поцелуи. Эта музыка имела бы твой аромат. Я ощущаю каждой своей клеточкой одиночество. Иногда в метро кто-то проходит мимо и несет на себе похожий на твой запах. Мурашки просыпаются на моем теле и я начинаю искать среди этих чужих людей тебя. Хотя, конечно, знаю, что тебя здесь нет и быть не может. И моя музыка о тебе была бы бесконечной, как биение моего сердца. Я носила бы ее всегда с собой, мы жили бы вместе с ней, вспоминая тебя.
Я не поэт и если и пишу порой какие-то стихи, то выбрасываю их тут же, после прочтения. Их неровные клыки-рифмы царапают слух и ничего, кроме глухоты, не могут причинить слушающему. У меня не хватает сил передать словам все то, что чувствую к тебе. Когда я делаю такие попытки, то слова становятся немыми, как будто их языки обрубили на ужасной кровавой войне. И теперь они могут лишь шевелить сухими губами и бессмысленно мычать. Так что мои стихи мычат, хрипят и я даже не хочу пробовать отдать тебя им на растерзание.
Да, и музыку я тоже не смогу написать. Моего скудного таланта хватает лишь на то, чтобы побренчать полчаса на гитаре пару зазубренных песен и на этом успокоиться. Мне все равно - настроена гитара или каждая ее струна поет по-своему желанию. Обычно, когда я беру гитару в руки - меня грызет тоска или душит ничего неделание - и надо срочно что-то спеть, пробренчать, чтобы почувствовать силу голоса. Наполнить голосом каждый угол квартиры, каждый шкафчик и книжную полку - знайте, что я еще живу. Выплюнуть из легких остатки кислорода и снова жадно набрать его широко открытым ртом. Но я никогда не передам тебя расстроенным пыльным струнам.
Так что же остается мне сделать, чтобы сохранить тебя в себе, чтобы чувствовать тебя каждый день, знать, что ты здесь, что ты мой?.. Все те таланты, благодаря которым люди передавали, сохраняли свои чувства - не желают дать мне хотя бы капельку счастья обладания собой. Я не могу выплеснуть хотя бы немного тех безумных мыслей о тебе на бумагу. Они блуждают по мне, пульсируют с моим сердцем по моим венам, в моей крови. Когда их становится много - они душат меня и, чтобы не задохнуться, мои глаза плачут. Они плачут долго. Но это бывает очень редко. И мы живем вместе, слитые воедино - моя жизнь и цепкие, душащие мысли о тебе - любовь к тебе.
Да, пусть нет у меня никаких талантов, чтобы сказать о тебе. Но у меня есть сердце, чтобы сохранять тебя в себе. И пока оно бьется - оно будет помнить тебя - каждую твою черточку, каждую твою морщинку, твой голос, сладкие губы, который я так люблю целовать. И хотя очень тяжело жить с таким наполненным сердцем, я храню его, прикрывая ладонями от ударов жизни. Не у каждого есть сердце, способное так помнить, так любить, так чувствовать.